В пещере было сыро и сильно пахло мхом,
однако высокий свод позволял девочкам идти выпрямившись в полный рост. Огонька они нашли в нескольких десятках шагов от входа, он стоял на
коленях и светил карманным фонариком. Огонек был тощий, как скелет,светловолосый, как его младшая сестра, только его глаза
скрывались за парой очков в проволочной оправе. Чары часто принимали Огонька и Молнию за близнецов, что невероятно раздражало мальчика. «Я на
год старше! — обычно говорил он. — По-моему, это очевидно с первого
взгляда!»
Полыхнула вспышка, затем послышалось
жужжание, и старенький «Букироид» Огонька выплюнул карточку. ОН
откопал эту камеру несколько недель тому назад в лавочке старьевщика в
пригороде города, где также отыскалась дюжина кассет, которые ему
всеми правдами и неправдами удалось выклянчить у хозяина, и с тех пор
мальчик постоянно использовал фотоаппарат в своих исследовательских
играх, без устали напоминая Белолапке и Молнии об исключительной важности
скрупулезного документирования сделанных открытий.
— Глядите! — Огонек показал сестрам на камень, который только что снял. — Как вы думаете, что это такое?
— Камень, — пожала плечами Молния
— И что же это? — спросила Белолапка, которой не терпелось покончить с этим разговором.
— Лезвие гномьего топора, — объявил Огонек. — Очевидно, подвергшееся разрушительному воздействию воды. Здесь
неблагоприятные условия для сохранности.
— Как забавно, — заметила Молния. — А с виду — камень камнем!
— Все, хватит, — сказала Белолапка, заметив,
что Огонек сейчас расстроится. Она быстро рассказала брату о том, что
какая-то женщина хочет на них посмотреть.
— Идите сами, — ответил Огонек. — У меня тут полно работы.
Почти все сироты хотят, чтобы их
усыновили. Они мечтают о богатой и доброй семье, которая заберет их с
собой в новую жизнь, полную любви и благоденствия. Но Белолапка и ее брат с
сестрой ни о чем таком не мечтали. Более того, они упрямо отказывались
признавать себя сиротами.
— Наши родители живы, — говорили они. — И когда-нибудь они вернутся за нами.
Разумеется, эту уверенность ничто не
поддерживало. Ровно десять лет назад, снежной ночью в канун Рождества,
дети были оставлены в "приюте верховного жреца Даунг`Мосс на берегу реки Чандален, и с тех
пор от их родителей или других родственников не было ни слуху ни духу.
Они даже не знали, что означает буква Пи, заменившая им фамилию. Тем не
менее все трое продолжали твердо верить в то, что их родители однажды
вернутся. И все благодаря тому, что Белолапка неустанно напоминала Огоньку и Молнии об обещании, данном мамой в последнюю ночь перед расставанием —
мама сказала, что они снова будут вместе, одной семьей. А раз так, то
сама мысль об усыновлении чужими людьми была для них абсолютно
неприемлемой. К сожалению, на этот раз приходилось руководствоваться
другими соображениями.
— Мисс Конагар говорит, что это наш последний шанс.
Светло рыжий,почти желтый,мурмяв вздохнул и выронил из руки свой камень. Потом подобрал с земли фонарик и молча побрел к выходу вместе с сестрами.
За последние десять лет дети сменили не
менее двенадцати самых разных приютов. Самый краткий срок их пребывания
составил две недели. Дольше всего они прожили в своем первом сиротском
доме, в приюте Верховного жреца Даунг`Мосс. Почти три года. Но потом приют имени верховного жреца Даунг`Мосс
сгорел дотла вместе со своей настоятельницей, доброй тролихой по имени
сестра Айса, которая относилась к детям с особой заботой, однако
обладала пагубной привычкой курить в постели. Отъезд из приюта Даунга`Мосса стал началом их долгих скитаний из одного сиротского заведения в
другое. Не успевали они обосноваться в одном месте, как их уже
отправляли в новое. Наконец дети перестали рассчитывать на то, что
задержатся где-нибудь дольше, чем на несколько месяцев, и оставили
попытки завести друзей. Они научились рассчитывать только на себя.
Причина их постоянных перемещений
заключалась в том, что с точки зрения усыновления дети считались
«бесперспективными». Чтобы принять в семью одного из них, нужно было
забирать всех троих. Но люди, желающие одним махом усыновить сразу троих
детей, встречаются крайне редко, а всевозможные мисс Конагар, в свою
очередь, не отличаются долготерпением.
Белолапка понимала, что если они не
понравятся прибывающей леди, то мисс Конагар непременно воспользуется
этим поводом, чтобы заявить: она лезла из кожи вон, но дети оказались
абсолютно безнадежны, поэтому их следует немедленно перевести в другой
приют. Единственная надежда была на то, что если они будут вести себя
паиньками, то даже в случае неудачи мисс Конагар будет не так-то просто
сбыть их с рук. И дело было вовсе не в том, что детям как-то особенно
полюбился этот приют. Вода здесь была ржавая. Постели жесткие. Еда
такая, что если съешь слишком много, то разболится желудок, но если
съешь слишком мало, то живот все равно будет болеть — уже от голода.
Нет, главная проблема заключалась в том, что на протяжении всех этих лет
каждый новый сиротский дом был хуже предыдущего. Честно говоря, когда
полгода тому назад они прибыли в «Приют для безнадежных и закоренелых
сирот имени "Джоуля Арландо По", Белолапка решила, что на этот раз они точно
достигли дна. Но теперь она спрашивала себя: что, если на свете есть
место еще хуже?
И ей совсем не хотелось в этом убедиться.
Через полтора часа, умытые и переодетые в
лучшую одежду (которая, честно говоря, оставляла желать много лучшего),
дети постучались в дверь кабинета мисс Конагар.
— Войдите.
Белолапка вошла, держа за руку Молнию.Огонек
шел следом за сестрами. Перед этим Белолапка проинструктировала брата с
сестрой: «Просто улыбайтесь и говорите поменьше. Кто знает? Может быть,
она замечательная. Тогда мы сможем пожить у нее, пока папа с мамой не
вернутся».
Но стоило Белолапке увидеть огромную женщину в
пальто, состоявшем из одних белых перьев, с сумочкой в виде лебедя и в
шляпке, над которой угрожающе раскачивалась лебединая голова на
изогнутой вопросительным знаком шее, как ей сразу стало ясно, что этим
надеждам не суждено сбыться.
— Значит, это и есть наши подкидыши? —
прогремела миссис Дэним, делая шаг вперед и угрожающе нависая над
детьми. — Вы сказали, их фамилия Пи?
— Да, миссис Дэним, — залебезила мисс
Конагар. Она едва доставала исполинской гостье до пояса. — Эти трое у нас
самые лучшие. Ах, я их просто обожаю! Мне будет очень больно с ними
расстаться, но я скреплю свое сердце. Ведь я буду знать, что мои крошки
попадут в такой замечательный дом!
— Хмф.
Миссис Дэним наклонилась, чтобы получше рассмотреть детей, и голова лебедя тоже с любопытством подалась вперед.
Скосив глаза,Белолпка увидела, что ее брат с сестрой ошарашенно разглядывают птицу.
— Я желаю сразу же предупредить вас, —
объявила миссис Дэним. — Я не потерплю от детей никакого беспорядка!
Чтобы никакой мне беготни-прыготни, криков-визгов, громкого смеха,
грязных рук и ног, грубостей и шалостей… — Каждый раз, когда миссис Дэним называла нечто такое, чего не намерена терпеть, лебединая голова
одобрительно кивала. — Также я не намерена мириться с пустой болтовней,
трескотней, хиханьками, хаханьками и полными карманами. Терпеть не могу
детей с набитыми карманами!
— Ах, уверяю вас, миссис Дэним, у этих деток никогда и крошки в карманах не бывает! — заверила мисс Конагар. — Ни крошечки!
— Кроме того, я ожидаю…
— Что это у вас на голове? — перебила Молния.
— Прошу прощения? — опешила дама.
— Вот эта штука у вас на голове. Что это такое?
— Молния… — предупредила Белолапка.
— Я знаю, что это, — вмешался Огонек.
— Не знаешь.
— А вот и знаю.
— И что же это? — спросила Молния.
Миссис Дэним обратила вопрошающий взор на директрису приюта.
— Мисс Конагар, это что здесь такое творится?
— Ничего, миссис Дэним, абсолютно ничего! Уверяю вас…
— Это змея, — объявил Огонек.
У миссис Дэним сделался такой вид, словно ей неожиданно отвесили пощечину.
— Это не змея, — возразила Молния.
— Змея, — отрезал Огонек, не сводя глаз с шляпы. — забибувая вьюшка.
— Но она же белая!
— Наверное, она ее выкрасила! — Огонек посмотрел на миссис Дэним. — Я угадал? Вы ее покрасили?
— Огонек!Молния! — прошипела Белолапка. — Замолчите!
— Я просто спросил, она ее покрасила или…
— Ш-ш-ш!
Некоторое время, показавшееся всем
вечностью, было слышно лишь шипение воды в батарее да нервное
пощелкивание пальцев мисс Конагар, сплетавшей и расплетавшей руки.
— Никогда, за всю мою жизнь… — наконец начала миссис Дэним.
— Моя дорогая миссис Дэним! — дернулась мисс конагар.
Белолапка понимала, что должна что-то
сказать. Если у них еще осталась хотя бы слабая надежда на то, что их не
выставят отсюда, то нужно было немедленно постараться все загладить. Но
гостья не оставила ей такой возможности.
— Я понимаю, что не следует ожидать многого от сирот…
— Мы не сироты, — перебила Белолапка.
— Прости?
— Сироты — это дети, у которых умерли родители, — пояснил Огонек. — А наши живы.
— Они вернутся за нами, — добавила Молния.
— Не обращайте на них внимания, миссис Дэним ! Не обращайте внимания. Это обычная глупая сиротская болтовня. —
Мисс конагар схватила со стола вазу с леденцами. — Конфетку?
Но миссис Дэним даже не посмотрела на нее.
— Выслушайте меня, — сказала она,
наклоняясь к детям. — Я очень понимающая женщина. Спросите кого хотите,
вам каждый подтвердит. Единственное, чего я не терплю, так это фантазий.
Здесь сиротский приют. Вы — сироты. Будь вы нужны своим родителям, они
бы не бросили вас на улице, как ненужный мусор, не оставив вам даже
нормального цивилизованного имени! И — скажите пожалуйста! Да вы должны
быть благодарны, что такая женщина, как я, готова закрыть глаза на вашу
возмутительную невоспитанность — не говоря уже о поистине чудовищном
невежестве относительно самой прекрасной водоплавающей птицы в мире! — и
взять вас в свой дом. Ну, что вы можете сказать в свое оправдание?
Белолапка видела, что мисс конагар бросает на
нее испепеляющие взгляды из-за пояса миссис Дэним. Она знала, что если
немедленно не извинится перед Лебединой леди, то мисс Конагар непременно
сошлет их в такое место, по сравнению с которым «Приют для безнадежных и
закоренелых сирот имени "Джоуля Арландо По" покажется шикарным курортом.
Но какой у нее был выход? Отправиться жить к женщине, которая считает,
будто родители выбросили их, как мусор, и никогда не собирались за ними
возвращаться? Белолапка крепко сжала руку Молнии.
— Знаете, — сказал белоснежный комочек шерстки,который после душа блестел,как снег, — ваш лебедь действительно похож на змею.
